— Танцевать… танцевать… танцевать… — повторяли писклявые голоса. — Танцевать и ждать, когда мы снова станем властелинами цветов… Властелинами… властелинами… властелинами…
Кадрилис невольно бросил взгляд на белую гвоздику у себя на лацкане.
— О, как мне больно! — вдруг услышал он шёпот белых лепестков.
— Ты поможешь нам снова одолеть цветы! Сами мы пока не можем пошевелиться, ещё не пробил наш час, — продолжал тем временем голос.
Оглушительно затикали часы; вот они, над камином, — старинные, позолоченные, с двумя ангелочками над циферблатом.
— А ты свободен… ты способен стать непобедимым, ведь ты разгадал тайну лепестка… — слышался голос.
— Да, — горделиво выпятил грудь Кадрилис, — я разгадал тайну лепестка! Сам!
— Сам… сам… сам… — вторили голоса.
— Не могу больше, уж очень больно, — тихонько шептала приколотая к лацкану гвоздичка голосом Кутаса, а один белый лепесток поник, как щенячье ухо.
— Ты поможешь нам победить цветы, — повелительно произнёс голос, — и цветы снова станут нашими игрушками!
— Игрушками… игрушками… игрушками…
— Но ведь я и сам игрушка! — пытался докричаться Кадрилис.
— Игрушка?! — с лёгким удивлением произнёс голос. — Тогда играем дальше!
— Дальше… играем…
И Кадрилис продолжил танцевать. Будто подхваченный неведомой силой, он носился по огромному залу, и ему было так хорошо, так легко, как никогда. Ах, если бы этот танец длился вечно, если бы он никогда, никогда, никогда не заканчивался…
Вдруг гвоздичка голосом Кутаса воскликнула:
— На-смеш-ник!
И всё исчезло: зал, оркестр, канделябры, часы, сияющие серебром «сосульки»… Заяц сидел на том же месте у стены, неподалёку от входа в нору. Лучина погасла, снаружи струился ярко-зелёный свет, а из кармашка Кадрилиса вилась змейкой, разматываясь, нить, которая уже тянула за собой весь клубок…
Кадрилис выскочил из норы. Здесь уже вовсю светили зелёные солнца, цветы тянулись к ним раскрывшимися лепестками, у дальнего холма появились королевские лилии… «Неужели я так долго пробыл под землёй?!» — удивился Кадрилис и, несмотря на опасность, ринулся на вершину холма. Он посмотрел на поляну и обмер: «Серебряная птица» взлетала! Размотавшаяся до конца нитка выскользнула из потайного кармашка и потянулась вслед за кораблём.
Друзья не могли больше ждать. Слишком много собралось на поляне цветов, они беспокойно всплёскивали лепестками, шевелили пестиками, вытягивали стебли…
Корабль блестящей стрелой устремился ввысь, а за ним тянулась едва различимая, совсем как паутинка, нитка… Нет, друзья поняли план Кадрилиса, всё сделали как нужно, а вот он зазевался, не обмотался ниткой и выпустил её из кармашка. Всё кончено! И всё из-за проклятого танца, из-за сна и забытья. Может, это было наваждение?
Кадрилис безнадёжно огляделся, как утопающий, который ищет соломинку, что спасёт его. Вокруг ничего полезного не обнаружилось. Но неподалёку стоял цветок, который нежно гладил своего малыша. В отчаянии Кадрилис бросился к мощному стеблю и погладил его лапкой, ласкаясь, как маленький цветочек.
— Помоги мне, — прошептал заяц сквозь слёзы. — Вон там, погляди, поднимается мой корабль, а в нём улетают мои друзья… Спаси меня, умоляю!
Что это? У Кадрилиса зарябило в глазах от слёз или цветок действительно наклонился к нему?
— Я ведь не хотел в той норе служить вашим врагам, не согласился снова превратить вас в игрушки, отказался у них остаться! — шептал заяц. — Так позволь, разреши мне вырваться отсюда, присоединиться к своим друзьям, сделай чудо! — И он снова погладил стебель, ласково и нетерпеливо.
И случилось то, что и во сне не приснится. Цветок склонился к зайцу, обхватил его двумя лепестками, поднял, а затем, вытягиваясь всем стеблем, устремился к небу… «Неужели, — затаил дыхание Кадрилис, — неужели он несёт меня на корабль?» А цветок с неимоверной скоростью всё вытягивался и вытягивался, пока не поравнялся с болтающимся концом нитки. Кадрилис тут же ухватился за нить лапой, второй достал пластиковый мешочек, привязал его к нити, забрался внутрь и затянул горловину, чтобы и щёлочки не осталось. Кадрилис чувствовал, как его тянет «Серебряная птица» всё выше и выше. Ура! Он спасён! Зайца охватила такая безудержная радость, что он во весь голос запел:
Злой цветок тот победил я,
Победил я злой цветок.
Тот цветок злой победил я,
Злой…
Но тут послышался странный звук, похожий на громкий хлопок, — такой звук обычно издаёт лопнувшая струна.
«Что бы это значило? — насторожился Кадрилис. — Может, это мой цветок-спаситель попрощался со мной? Так, видно, и есть!» И заяц звонко закончил песенку:
…Злой цветок, я сам, сам, сам!
Когда улеглось радостное возбуждение, Кадрилиса охватила тревога: вдруг нитка лопнет, или мешочек порвётся, или он превратится в ледышку, и главное — не повстречается ли на пути корабля ещё один метеорит?..
Планета цветов со всеми её ловушками и опасностями осталась далеко позади. Игрушки снова сидели в своих креслах, пристёгнутые ремнями безопасности, но радовалась одна только Лягария.
— Курьёз! — Сняв повязку, она гладила и гладила щёку. — Напрочь оторвало мою бородавку! Она исчезла! Даже раны не осталось!
— Мой друг! — заламывал лапы Кутас. — Он остался! Мы оставили его! Что с ним будет?
— Где бы раздобыть зеркало? — не унималась счастливая Лягария. — Повезло так повезло! И от цветов удрали, и от бородавки избавилась!