Путешествие на Тандадрику - Страница 69

Операция «К»

Второй рукав командирского мундира так и остался грязным, серым от песка.

— Командир, — пробасил Твинас, — разрешите завершить начатую Кутасом работу.

Командир одобрительно кивнул, и пингвин неуклюже выбрался из кресла, подхватил шланг пылесоса и, пыхтя, приблизился к зайцу.

Пассажиры были крайне удивлены таким поведением не слишком общительного сыщика, а для референта это стало поистине загадкой: уж не метит ли хитрец на место советника или помощника командира? Ведь на корабле сложилась ситуация, когда даже сам пилот подчиняется командирским приказам. «Ну и подлиза!» — с досадой глянула в сторону конкурента Лягария.

А Твинас уже трудился над рукавом командира, поначалу нерасторопно, но потом, наловчившись, стал действовать аккуратно и довольно быстро.

Командир удовлетворённо следил за его работой. «Что ни говори, а верно я поступил, — подумал он про себя. — Дал суровый отпор Кутасу! Мой авторитет растёт как на дрожжах. Пожалуй, сам бульдог Гогас вилял бы сейчас передо мной хвостом, так-то!»

Отдав дань уважения командиру, Твинас повернулся к Лягарии.

— А не пожелает ли наша дама, — вежливо поинтересовался он, — тоже почиститься? Мы с пылесосом оба к вашим услугам!

— Вы настоящий джентльмен, Твинас… по отношению ко мне! — победно взглянула на Эйнору Лягария. — Мне просто жизненно необходимо почиститься, только сделай всё на совесть, как и для нашего уважаемого командира.

Она вытянула перед собой лапы, и щётка пылесоса стала осторожно кружить вокруг её шеи, щёк, подбородка. Референт блаженно улыбалась.

«Теперь-то уж окончательно ясно, — заключила лягушка, — что этот тюфяк вызвался обслужить командира только ради того, чтобы получить возможность посуетиться вокруг меня. Милый, непонятный толстячок. Вот что значит самой проявить инициативу. Стоило мне взять его под крыло, пройтись рядышком — и он у моих ног! Эйнора уже в бешенстве от ревности. Понятное дело, — критически оглядела лягушка неуклюжий стан пингвина, — если посмотреть трезво, он далеко не красавец: хромой, в шлёпанце, живот как подушка, соня, но если на Тандадрике не найдётся кого-нибудь лучше, и из него можно сделать вполне приличного джентльмена. А ведь услужливый джентльмен рядом порой лучше саквояжа с добром!»

— Кви-кви-кви… — не утерпев, заулыбалась Лягария, когда щётка пылесоса чистила подошвы её ступней. — Твинас, не щекотись… кви-кви-кви… да ты с ума сошёл…

— Уф-уф-уф, — благодушно фыркал Твинас, а его глаза-бусинки блестели даже ярче, чем золотые командирские пуговицы.

— Кутас! — окликнула Эйнора.

Ответа не последовало. Кутас словно одеревенел в своём кресле, лишь шевелился от его дыхания кончик пластыря на месте носа.

— Кутас! — громче окликнула его кукла, — можешь ответить на один мой вопрос?

Щенок, будто его внезапно разбудили, вздрогнул:

— Чего… кого?

— Ответь мне, Кутас…

— Да ну тебя, — грубо прервал её тот. Он плотно стиснул челюсти, седые брови низко нависли над его глазками. — Ну вас всех!

— Фи! — с отвращением передёрнулась Лягария. — Что за хулиганские манеры!

— Отстань! — огрызнулся щенок.

Тогда и командир удивлённо посмотрел на Кутаса. Такого хамства Кадрилис от щенка не ожидал. Нет, больше у него не будет колоть под потайным кармашком: стоит ли переживать из-за дурака! Брал бы пример хоть с него, Кадрилиса, который был и «хаосом», и «горячей головой», а сейчас по-деловому собран, как и положено командиру. Кутас же не только не добился хоть какого-нибудь сдвига… то есть прогресса, но и скатился вниз, в болото хулиганства! Референт абсолютно верно отозвалась о его манерах. И если щенок не намерен исправлять ошибки в своём поведении, то долг Кадрилиса, как командира, — применить к нему официальные… как их там… санкции!

— Кви-кви-кви… — снова заколыхалась от смеха под щёткой пылесоса референт. — Я ведь тебя, Твинчик, просила… не щекочи подошвы… ой, умру от смеха… кви…

— Уж как получается, — прыснул вслед за ней пингвин.

Лягария прямо-таки задыхалась от смеха, её подбородок раздулся, спина выгнулась — и вдруг на весь салон прозвучал её дикий крик.

— Что случилось? Катастрофа? — едва не оборвал ремень безопасности командир. Он решил, что обшивку корабля снова пробил метеорит, который и врезался Лягарии в бок.

— А-а-а-а! — вопила лягушка. — Мой крысиный зуб!

— Вот он, — протянул ей перловую крупинку Твинас, успевший выхватить её из трубы пылесоса, — вот ваш крысиный зуб!

Лягария даже не повернулась в его сторону.

— А-а-а-а! — вопила она как заведённая.

— Внимание! — прозвучал неизменно спокойный голос пилота. — Наш корабль…

— А-а-а-а! — забивал его вопль лягушки. — Моя рана от крысиного зу-у-у-ба!

Терпение добряка пингвина лопнуло, и он заткнул пасть крикуньи шлангом от пылесоса. Язык Лягарии целиком втянулся в трубу.

— Это вовсе не крысиный зуб, — повторил сыщик, — а перловая крупинка.

— Варёная или сырая? — полюбопытствовала Эйнора.

Лягария, разумеется, осадила бы её, да не могла вытащить язык из шланга.

— Инвалид перловой крупы, — усмехнулась Эйнора.

Твинас выключил пылесос, и вновь обретшая язык лягушка воскликнула сквозь слёзы:

— И всё-таки нанесённая врагом рана была, есть и будет!

— Да не было никакой раны, — спокойно пробасил сыщик. — У вас из спины когда-то торчала резиновая трубочка, её конец заканчивался резиновой грушей. Когда дети её нажимали, вы плясали, как под дудочку. В один прекрасный день трубочка выпала, а в дырку кто-то насыпал крупы. Вот и вся ваша боевая биография, она гроша ломаного не стоит.