Путешествие на Тандадрику - Страница 57

— Да, но он дал мне и револьвер, — отбивался Кадрилис. — Неужели только для того, чтобы я смог защититься от него?

— И вправду странно… — покачала головой Эйнора и как бы ненароком вытащила из-за пояса перчатку. — Признайтесь, это вы накрыли мне… лоб перчаткой?

— Первый раз слышу о какой-то перчатке, — недоуменно пожал плечами Кадрилис, вспомнив про данное Твинасу слово.

— Странно, — снова покачала головой Эйнора и, уходя, напомнила: — И всё-таки вы не спускайте с него глаз.

Она, конечно же, не видела стоящего неподалёку Твинаса и его грустно потупленных глаз. Толстяк сыщик решил, что Эйнора снова обсуждала с Кадрилисом свою тайну, о которой она никогда ему, сыщику, не расскажет. Но, разговаривая с Кадрилисом, кукла вынула перчатку! «Хм… хм… — схватился за трубку Твинас. — Уж не спрашивала ли Эйнора командира, кто положил ей на глаза перчатку и с какой целью? Ну да, она спрашивала зайца именно об этом! Бедняжка потому и терзается, ведь она подозревает, что тайна её глаз кому-то известна. Надо её успокоить, сказать, что перчатка упала на лицо случайно, что никто не сомневается в её слепоте». И сыщик, пыхтя как паровоз, бочком приблизился к Эйноре.

— Как голова, всё ещё болит после удара? — спросил он энергичным баском.

— Да, немножко, — ответила Эйнора.

— Ещё бы! — выпалил Твинас. — У нас не нашлось приличного компресса, так мы перчатку использовали… Может, хотя бы сейчас приложить настоящий компресс?

— Спасибо, боль уже проходит, — поблагодарила Эйнора, слегка просветлев лицом.

«Ага, вот я как ловко!» — обрадовался увалень и, приободрившись, предложил:

— А если вам понадобится помощь, чтобы решить заковыристую задачку или каверзную загадку, мы с моей трубкой… всегда… хм…

Эйнора не на шутку встревожилась:

— Какую ещё загадку? И вообще, откуда вы взяли, что у меня есть загадка?!

— Ниоткуда не взял… — растерянно ответил сыщик. — Просто я… вижу всюду вокруг себя сплошные загадки и головоломки. Где надо и где не надо.

— Нет уж, спасибо, — поблагодарила кукла, — лучше не надо!

— Прошу прощения, — попятился на шаг сыщик, чувствуя, что допустил оплошность, был недостаточно осторожен. А попятившись ещё на шажок, он слегка подвернул здоровую лапу и взвыл от боли. Как оказалось, пингвин наступил на что-то колючее, возможно даже, загнал занозу. Приподняв подошву, он осмотрел её: в ногу впился небольшой жук. И в тот же миг раздался вопль Лягарии:

— Что это?! Стряхните! Кошмар!

Первым к ней подскочил командир Кадрилис и стряхнул планшетом с лягушкиной лапы жука. Тот свалился на спину и принялся сучить в воздухе лапками. Кутас приковылял к нему и с любопытством стал разглядывать странное насекомое.

— Чем-то напоминает жука-оленя, — заявил он. — Видел такого на одной картинке.

— Ой! — вскрикнул на этот раз сам командир и заскакал на одной ножке — в другую его ужалил жук. Скорее всего, мстил за родича, которого оглушили планшетом.

— Оглядитесь вокруг, — сказал только что спустившийся на землю Менес, глядя куда-то за корпус корабля.

Осторожно, чтобы снова не наступить на какого-нибудь жука, пассажиры обошли «Серебряную птицу», осмотрелись и обомлели: в их сторону спешили сонмища жуков: казалось, даже земля колышется…

Осада

Путешественники и глазом не успели моргнуть, как очутились в окружении крошечных обитателей планеты. Их было столько, что и шагу ступить было нельзя. Игрушки оцепенели и могли только с ужасом взирать на кишащую массу жуков. Впрочем, жуками эти существа можно было назвать лишь условно. У них не было ни перепончатых крыльев, ни надкрылий, ни роговой оболочки. Их тельца были сплошь покрыты розовой щетинкой, а сходство с жуками-оленями им придавали выступающие вперёд клешни да три пары мохнатых лапок.

Эйнора, почувствовав шуршание вокруг себя, нагнулась, приоткрыла глаза и едва не вскрикнула. Но вряд ли бы ей удалось перекричать Лягарию, которая продолжала вопить:

— Кошмар! Кошмар! Кошмар!

— Не волнуйтесь, — попытался успокоить её Твинас, — они не кусаются, пока их не трогаешь. Возможно, они вообще безобидны.

— Кошмар! — кричала как сумасшедшая лягушка, стряхивая жуков с накидки.

Однако самое большое внимание жучки уделили форменному мундиру Кадрилиса, в особенности пуговицам: их золотистое сияние притягивало насекомых, как магнит. Сразу несколько жуков облепили каждую пуговицу, ощупывали её клешнями, молотили по ней лапками, обнюхивали. Другие жуки отталкивали их, чтобы тоже понюхать и попинать лапками. Притягивали жуков и стёкла очков пилота, их зеркальный блеск.

— Смотрите, куда они лезут, — взмахнул перевязанной лапой Кутас.

Трап «Серебряной птицы» стал бурым от карабкающихся наверх жучков. Казалось, невидимая рука раскатывала на ступеньках пушистую ковровую дорожку.

При виде этого зрелища пилот Менес бросился было к кораблю, но вовремя спохватился. Ведь на бегу он передавил бы несчётное множество жуков и тем самым навлёк бы беду. Стоило ему раздавить хотя бы несколько насекомых, как их мохнатые сородичи защипали бы пассажиров до смерти!

— Если они проникнут на корабль, — обречённо сказал Менес, глядя на открытую дверь «Серебряной птицы», — и испортят аппаратуру, мы навеки останемся пленниками этой планеты, потому что никогда больше…

Не успел пилот докончить фразу, как заяц подобно птичке вьюрку выскользнул из облепленного жучками мундира и одним мощным прыжком взлетел на верхнюю ступеньку трапа, а ещё через мгновение исчез за дверью корабля, успев плотно захлопнуть её за собой. Корабль был спасён. Вот когда пригодился горячий нрав Кадрилиса!